ГЛАВА 41
Это было время ленинградской душевности. Да-да, именно «ленинградской». Хотя городу и возвратили его историческое имя, люди старшего поколения, по привычке, называли его, как прежде, Ленинградом…
Это было время, когда ты спокойно мог позвонить в соседскую дверь, и попросить взаймы, на вечер, обеденный стол со стульями, так как твоего явно не хватало для количества ожидающихся гостей. Или спуститься этажом ниже, чтобы одолжиться солью, хлебом, подсолнечным маслом…
ГЛАВА 40
Слёзы сжимали горло.
Тонкими дорожками стекали из пустых глаз по щекам.
Без единого всхлипа. Без дрожи. Без эмоций.
В очередной раз я наблюдал крушение всех планов. И жизнь, как сошедший с рельс литерный поезд, стремительно неслась под откос.
Ругая себя за уныние и жуткий пессимизм, я, тем не менее, совершенно не представлял, что делать дальше.
Хотя, наверное, я всё-таки понимал, что во всём происходящем виноват исключительно сам. Ведь сам принимал решения, сам совершал поступки… Самому предстояло и расхлёбывать…
ГЛАВА 39
Дэвид был совершенно не похож на типичного представителя гордых жителей туманного Альбиона. Он не страдал зашкаливающим самомнением, не был высокомерным, не испытывал приступов «разумной бережливости», и был склонен к добрым авантюрам, сродни беспричинного «шатания» по улицам Москвы, с целью изучения отдельных персонажей, периодически встречающихся в столице.
Он вообще любил бывать в России. Чем-то она его безудержно манила. Чем-то невероятно загадочным и мистическим. Потому что он даже самому себе не мог объяснить, отчего ему так хочется снова и снова окунаться в противоречивое разнообразие непредсказуемой страны, раз за разом поражающей его воображение…
ГЛАВА 38
Сегодня уже мало кто вспоминает этого человека. Хотя раньше, на право именоваться его «другом» претендовали многие. Волевой, невероятно жёсткий, харизматичный, с авантюрным складом характера и аналитическим умом, умеющий объединять вокруг себя совершенно разных по образу мыслей и психотипу людей, он и сегодня вызывает во мне очень противоречивые чувства. Поэтому, даже спустя столько времени, я не буду называть настоящую фамилию этого яркого персонажа столичного бомонда конца девяностых. Пусть он останется загадочной фигурой для тех, кто его не знает, и может быть, по-новому раскроется для тех, кто были частыми гостями в уютном «подвальчике» на Садовом кольце…
ГЛАВА 37
Личность Михаила Горбачёва, как правителя империи, и как человека, эту самую империю уничтожившего, всегда порождала больше вопросов, нежели ответов. Этот человек был сплошной загадкой. И любого, кто скажет, что доподлинно разгадал тайну его личности – можно смело зачислять в разряд «писателей-фантастов». Ибо никто, ни тогда, ни сейчас не мог понять, что именно скрывается за сумбурными фразами этого политика, оставившего в мировой истории столь неоднозначный след, и получающего удовольствие от жизни после ухода в отставку с должности воистину планетарного масштаба…
ГЛАВА 36
Годы, остававшиеся до рубежа тысячелетий, не были ни счастливыми, ни «судьбоносными». Их ведь не зря впоследствии окрестили «бандитские девяностые». Такими они и были. Исключительно бандитскими. И я попробую всё это объяснить, рассказав то, что долгое время было достоянием исключительно закоулков моей памяти…
Это были невероятно трудные годы…
ГЛАВА 35
Дни, недели, месяцы мелькали в воздухе, как новогоднее конфетти…
В бешеном ритме аргентинского танго кружились разнообразные события на трясущемся, словно перестоявшее желе, политическом Олимпе. Советский Союз шатало из стороны сторону, словно пьяного матроса на портовом причале. А те, кто, казалось, должен был бы крепко держать штурвал власти, вели себя, как дешевые проститутки в придорожном трактире, умильно заглядывая в глаза потенциальным состоятельным клиентам и развешивая «лапшу на уши» всем встречным-поперечным, рассказывая о своей нерушимой, хранимой на века, девической непорочности…
ГЛАВА 34
Можно ли назвать эпохой двадцать лет государственной и общественной «ломки»?
Ломки всех устоев и традиций, правил и негласных договорённостей…
Ломки сознания государственных, общественных и религиозных деятелей…
Ломки сознания целого народа…
Когда с ног на голову переворачивалось абсолютно всё. Чёрное становилось белым, невозможное возможным, а запретное доступным…
Можно ли назвать эпохой годы, когда всё шло вразнос? Когда не было ни критериев, ни эталонов? Когда даже приблизительно невозможно было предположить, что будет завтра?..
Наверное, всё-таки можно…
ГЛАВА 33
Мы встречались в разное время, в разных компаниях и по разным поводам. Это предполагалось взаимным высоким социальным статусом, более-менее одинаковым кругом общения и необходимостью «публичных появлений».
Но мне как-то по-особенному запомнилась одна наша встреча, один день из жизни…
ГЛАВА 32
Я часто вспоминаю знаменитую фразу древнеримского императора Октавиана Августа: «Не следует начинать сражение или войну, если нет уверенности, что при победе выиграешь больше, чем потеряешь при поражении. Те, кто домогается малых выгод ценой большой опасности, подобны рыболову, который удит рыбу на золотой крючок – никакая добыча не возместит потери». И столь же часто, анализируя эту гениальную фразу, понимаю, что следовать золотому правилу умнейшего императора удаётся далеко не всегда…
ГЛАВА 31
Дальше всё было более, чем обычно. Служащие отеля были настойчиво предупреждены о нашем статусе «ВИП-гостей». Вечером того же дня в номере раздался звонок телефона и господин Тераи ознакомился у моего помощника Алика отдохнул ли я с дороги, и нет ли у меня желания, прежде, чем встретиться с мсье Президентом, ознакомиться с красотами нескольких островов Французской Полинезии?. Конечно же, я ответил согласием…
ГЛАВА 30
Ничто в нашей жизни не происходит просто так. И ни одна встреча не бывает случайной. Мне кажется, что всё, абсолютно всё, продуманно, взвешено и предопределено капризной Судьбой.
Для чего-то, почему-то и зачем-то.
Нам же остаётся только повиноваться предначертанному.
Ну или, барахтаясь, плыть против течения, плевать против ветра и поступать наперекор…
ГЛАВА 29
Ему было на вид лет 27-30…
Статный, опрятный, немного полноватый, скорее даже – дородный, со слегка одутловатым лицом.
Ухоженная, «европейская» бородка, очки в тонкой металлической оправе, отутюженный, идеально сидящий подрясник и взгляд, оценивающе-критический…
ГЛАВА 28
Как журналиста, меня всегда манили сенсации. Как писателя, меня очень интересовала изнанка событий. Не то, что у всех на виду, а то, что скрывается за внешне благополучным фасадом, о чём не принято говорить, то, что заслуживает отдельного изучения, понимания и оценки.
И самой большой удачей для себя я считал тот момент, когда в определённой точке пространства-времени сходились эти два момента. Сенсация и изнанка. То, о чём хочется «трубить» на каждом углу и то, о чём лучше бы промолчать, брезгливо отвернувшись в сторону…
Особенно меня привлекали «запретные» темы…
ГЛАВА 27
Моя самостоятельная комсомольская работа началась в бывшем областном центре, по прихотливой случайности или волей партийно-государственных чиновников, ставшим частью более крупной области Украинской ССР.
Городок был не маленьким, но по-европейски очень компактным. И городской Совет, и горком партии, и горком комсомола размещались в здании старинной Ратуши, гордо возвышающейся на центральной площади теперь уже районного центра, со старинными часами, неумолимо отсчитывающими последнее десятилетие Советской империи…
ГЛАВА 26
Эпоха бесконтрольного предпринимательства стала благодатной почвой для возникновения разного рода ассоциаций, трестов, консорциумов, предприятий, корпораций, союзов…
Народ развлекался, постигая новое и неизведанное для него доселе состояние «добывания денег» практически из воздуха.
Можно было абсолютно всё. При условии, конечно, если ты согласен «делиться» с теми, кто оказался у кормила власти…
ГЛАВА 25
Я никогда не задумывался над созданием и развитием своей собственной Творческой Мастерской. В то время мне это казалось баловством, забавой, неким хобби. Денег не приносило, скорее требовало «дотаций», выражавшихся во вполне весомых финансовых вливаниях и в проводимые мероприятия, и в подготовку к ним, и в создание базового материала.
Будучи всегда достаточно щедрым, я, к сожалению, оставался до безобразия наивным…
ГЛАВА 24
Он ворвался в мою жизнь неожиданно и стремительно.
Как яркий болид, комета, сверкающая звезда…
С огромными, доверчиво распахнутыми, глазами и незамутнённой душой юноши, постигающего открывающийся во всех красках столь разнообразный мир, полный соблазнов и искушений…
Ему тогда было 24 года…
ГЛАВА 23
Мне как-то особенно «везёт» на «коллекционирование» удивительных персонажей – «сотрудников» такого ведомства, как Русская Православная Церковь, периодически встречающихся на моём жизненном пути. Речь идёт не об истинных служителях (а таких я с благодарностью вспоминаю, в том числе и на страницах своих рассказов), а именно о «сотрудниках», «чиновниках», «дельцах», «божьих бизнесменах»…
ГЛАВА 22
Львов… Прекрасный город, впитавший в себя дух Западной Европы и щедрость славянской души. Город, где как-то по особенному слышен на маленьких улочках флёр свежесваренного кофе, раздающийся из крохотных кофеен, горстями разместившихся в каждом, хоть мало-мальски уважающем себя квартале города… И одуряющий запах свежайшей выпечки, доносящийся каждое утро из столь же крохотных булочных…
ГЛАВА 21
Мы познакомились в период моего последнего «возвращения» в Первопрестольную. Просто, в моей жизни как-то всё «сортируется» по периодам «глобальных переездов» и связанных с ними не менее «глобальных» решений…
В то время у меня был вполне респектабельный офис в цокольном этаже одного из «сталинских» зданий на Автозаводской.
И вот, в один из дней раздался звонок в дверь офиса. На пороге стоял весьма презентабельно и со вкусом одетый, и достаточно стильно выглядевший молодой человек. С хитрым и циничным взглядом, прятавшимся под паволокой «смирения» и «уважения»…
ГЛАВА 20
Наверное, Александра Ивановича ещё можно было спасти. Наверное…
По крайней мере, мы приложили к этому все усилия.
Нахально пользуясь всеми доступными «рычагами», пуская в ход все мыслимые «знакомства» и самый беспардонный блат, я договорился об обследовании в п. Песочном. Одном из ведущих онкологических центров. На тот момент всё ещё не было настолько печально, чтобы опускать руки. Конечно, нужна была операция. Но это ведь не критично. Как всегда, вопрос упёрся в финансы…
ГЛАВА 19
Мы познакомились на стыке эпох. Ещё не развалившегося Союза и уже рождающейся независимой России.
Саша работал администратором в тогда ещё мощной структуре – Госконцерте, а Алик – его помощником. Подвизались они в то время в Дирекции индийских фестивалей, сопровождали иностранные группы, «культурно» покорявшие необъятные просторы нашего Отечества.
Фривольные времена «левых» концертных денег заканчивались, а «перестроится» на «кидалово» и «откаты» не было ни времени, ни желания. Ни таланта, если уж до конца честно…
ГЛАВА 18
Я ехал в очередной раз председательствовать в жюри в любопытном, по крайней мере, для меня, молодом, но набирающем обороты вокальном конкурсе «Батл голосов». Этот конкурс меня подкупал своей искренностью и честностью. Его организаторы никогда не указывали нам, кому и какие оценки выставлять, что и как делать, кому давать первое место, а кого намеренно «задвигать». Нам предоставлялся своеобразный «карт-бланш» в судействе. Только на таких условиях я соглашался председательствовать в жюри. И периодически просил друзей-артистов помочь мне в этом деле…
ГЛАВА 17
Этого молодого человека привёл в мой дом кто-то из моих хороших знакомых.
Даже не друзей, нет. Просто хороших знакомых.
И в этом нет ничего удивительного. Я всегда держал свой дом «открытым» для любых более-менее приличных посетителей, справедливо считая, что не обеднею ни на кусок хлеба, ни на бокал вина.
Так было и в этот раз…
ГЛАВА 16
Мы впервые познакомились на одном из моих юбилеев.
Он приехал вместе с другими артистами. Просто отдохнуть от суеты повседневной мишуры, забыться среди таких же ярких звёзд, как он сам или же набраться новых впечатлений, зарядится положительными эмоциями… Для того, чтобы потом вновь и вновь дарить людям радость…
Человек из разряда «живых легенд»…
ГЛАВА 15
Тяжёлое для меня время…
Время духовных поисков и постоянных метаний из стороны в сторону…
Время, когда хотелось верить… Но что-то, сидящее в самой глубине души, не позволяло быть доверчивым…
Время глобальной личной переоценки ценностей и бесконечно драгоценного опыта общения с людьми, облечёнными «государственной» и одновременно «духовной» властью…
ГЛАВА 14
Мы не так давно знакомы с этими людьми. Но, знаете, они из категории тех, кто единожды приходит в твою жизнь и остаётся в ней навсегда. Со своими проблемами, радостями и горестями, взрывами эмоций, творческой депрессией и удивительными «домашними тараканами» в собственной голове…
ГЛАВА 13
Удивительная женщина…
Журналист и поэтесса. Причём, очень специфичный журналист и ещё более специфичная поэтесса. Её стихи в полной мере скорее всего понимает только она сама.
Эта женщина живёт в каком-то своём, выдуманном, удивительно солнечном мире, где царят именно и только её законы, и где она свято верит в незыблемость древней иудейской мудрости: «Да текут дни по желанию моему»…
ГЛАВА 12
Подмосковье…
Пансионат «Левково»…
Это название известно многим, в том числе легендарным, артистам…
Мы часто отдыхали там «по поводу» и без. Приезжали подышать свежим воздухом, поплавать в бассейне или попариться в баньке под водочку и шашлычок. Но в основном, конечно, собирались на значимые для всех нас мероприятия…
ГЛАВА 11
Я всегда любил гулять по Арбату. Не по Новому (бывшему Калининскому проспекту), а именно по старому, настоящему Арбату, впитавшему в себя суть Москвы… Уж за последние полтора века – точно!
Это нечто особенное. Островок настоящей свободы в советское время, он перестал быть таковым сегодня, но сохранил в себе некий мятежный дух культуры, искусства и творчества. И, может быть, именно поэтому всегда был таким притягательным для нашей богемной тусовки?..
ГЛАВА 10
Счастлив ли я был в описываемое время? Даже не знаю. Скорее да, чем нет. Наверное потому, что всё было как-то проще и одновременно сложнее. А, может быть, потому, что я был моложе. Не знаю. Но это время мне нравилось. Если скурпулёзно вдаваться в подробности, то описание моих, весьма неожиданных и порой пикантных, приключений и похождений составило бы не один том увлекательного чтива. Полагаю, даже, что оно вошло бы в разряд популярных и скандальных бестселлеров…
ГЛАВА 09
Боевой офицер в прошлом, раненый и выживший, но оставшийся до конца дней инвалидом, Серафим посвятил себя служению Богу. Не церкви, нет… Именно Богу. Так и не сумев избавиться от привычки приказывать и требовать выполнения, он и в церковной жизни остался таким же. Строгим, требовательным и беспардонно прямолинейным…
ГЛАВА 08
Весь идиотизм ситуации заключался в том, что абсолютно невозможная, нереальная по своей сути, она, тем не менее, имела место быть…
В сухом остатке имелся некий мужчина, наряженный в адмиральскую форму с императорскими вензелями и весьма дородная, пышных форм, дама в платье из золотой парчи и с подобием «диадемы» со стразами (видимо, за неимением короны) в волосах…
ГЛАВА 07
Это был Питер времён Собчака и его команды.
Наглый и беспринципный, кричащий и беспокойный…
Это был Питер времён блатного шансона и бандитской романтики. Питер «законных воров» и «воров в законе». Питер Розенбаума, Успенской, Шуфутинского и Токарева…
ГЛАВА 06
Однако, как бы я не настраивал себя на положительный лад, моё возвращение в Ленинград (Санкт-Петербург) всё же трудно было назвать триумфальным…
Был конец декабря. Моросил противный мелкий снег пополам с дождём, вызывая необыкновенно омерзительную промозглость. И в природе, и на душе…
ГЛАВА 05
Владыка Питирим поразил меня до глубины души…
Сочетанием несочетаемого. Поразительным и недосягаемым величием, царственной статностью, и в то же время невероятной простотой общения. Силой духа и ранимостью души. Потрясающей мудростью, отражающейся в бездонных глазах и любовью к простому человеку, скользящей в каждом взгляде, каждом жесте, каждом слове…
ГЛАВА 04
Была какая-то непостижимая неудовлетворённость жизнью…
Пустота…
«Звериный оскал империализма» напористо выбирался из топкого и чавкающего болота российской нищеты и растерянности…
Пачки долларов складировались в коробки из-под ксероксов и внаглую выносились из Администрации Президента, исчезая в неведомом направлении…
ГЛАВА 03
Известие о том, что в стране переворот и у власти какое-то непонятное ГКЧП застал меня в Кракове…
У меня там был чётко налаженный бизнес по внутрисемейному обмену. Из СССР дети приезжали в Польшу на недельку-вторую и наоборот, из Польши – в СССР…
ГЛАВА 02
Моя жизнь всегда была безумно разнообразной и противоречивой…
Дитя трёх эпох, я так и не смог до конца принять и вписаться в полной мере в реалии современного мира, с его невероятно динамичной жизнью, постоянно меняющимися этическими полюсами, тонкой вуалью морали, за которой почти откровенно выставляют на всеобщее обозрение свои прелести беспринципность и ханжество…
ГЛАВА 01
Самыми яркими, самыми красочными, самыми желанными и самыми «ностальгическими» бывают, конечно же, воспоминания, касающиеся детства и юношеского периода. Может быть потому, что все мы в это время ощущаем некую защищённость от несправедливости и жестокости окружающего мира, а может быть потому, что наше поведение, наши действия воспринимаются как бы «не всерьёз», как бы «понарошку», не предполагая какой либо взвешенной ответственности за мысли, слова, поступки…