С Бедросом Киркоровым мы знакомы очень давно. Я имею ввиду лично. На экране телевизора я его помню ещё по советскому времени. А вот лично мы познакомились и подружились уже в период распада СССР. Так что можно сказать, что нашей дружбе столько же лет, сколько и независимости России.

          И вот теперь, когда его сыну – Филиппу – 50, а самому Бедросу — 85, мы решили побеседовать, как говориться, «за жизнь» и затронуть те вопросы, которые, в общем-то, не очень принято обсуждать на страницах журнала…

         С.М.: Скажи, Бедрос, какое самое яркое, самое хорошее событие, которое тебе вспоминается за 85 лет?

          Б.К.: Когда тебе уже 85, и впереди – гораздо меньше лет, чем позади, я хочу сказать, что самое яркое, что произошло в моей жизни – это когда появилась Алла-Виктория. До этого меня терзала неизвестность… Филипп женился и развёлся, моя сестра никогда не была замужем, потому что все претенденты на её руку и сердце ставили условием совместной жизни её уход со сцены, а это невозможно. Мой брат неудачно женился и в результате тоже остался один. И мне казалось, что нашу семью преследует какой-то рок. Но когда появилась Алла-Виктория, а через полгода и Мартин, я по-настоящему почувствовал себя счастливым. Потому что у меня есть любимые внуки, а значит есть продолжение рода! Это и есть моё самое яркое событие за всю жизнь. Мы ведь стремимся не только добиться признания и успеха, но просто по человечески хотим, чтобы после нас остался след на Земле. И когда у меня появилась такая возможность – я просто купаюсь в том счастье и той любви, которую дарят мне мои внуки.

          С.М.: А трудно было жить, когда не было наследников? И не было даже понимания того, будут они или нет?
          Б.К.: Ты понимаешь, был период, когда я об этом не думал. Я ждал, когда Филипп женится.

          С.М.: Но Филипп женился на Алле Пугачёвой и о детях речь не шла вообще.

          Б.К.: Там могли быть дети. Они пробовали. Но не получилось. Не хочу углубляться в этот вопрос. Скажу лишь то, что когда они расстались, — Филипп очень переживал. Он ведь по натуре однолюб.  До сих пор любит Аллу и наверное будет продолжать её любить до конца своих дней. Он ведь знает её с семилетнего возраста. Когда впервые увидел, услышал, и влюбился в её творчество. Она стала его музой, и продолжает оставаться ею и по сей день.

          С.М.: Но может быть он влюбился не в саму Аллу, а в её образ? В тот образ, который выдумал себе сам?

          Б.К.: Всё может быть. Он безумно любит её творчество. Он ведь и сам артист. С пятилетнего возраста он ездил с нами на гастроли. И с этого же возраста очень стойко переносил все тяготы гастрольной жизни. Он даже на сцену впервые вышел в этом возрасте. Это было в Петрозаводске. Мы тогда работали в одной программе с Анной Герман. Она заканчивала первое отделение, а я начинал второе. Ей всегда почему-то дарили красные гвоздики. И когда она с цветами ушла за кулисы, Филипп был там и ждал, когда я выйду на сцену, чтобы спеть песню «Сынок». И Анна Герман, которая очень любила эту песню, говорит ему: «На тебе гвоздику, подари её папе, когда он выступит». А я когда пою песню «Сынок», некоторые зрители в зале плачут. А тут вдруг улыбки. Я не пойму, в чём дело. Думал, что у меня какой-то непорядок в одежде, начал оглядывать себя. Вроде всё нормально. И тут посмотрел направо, а там Филипп стоит с гвоздикой. И я говорю: «А это, между прочим, мой сын Филипп. И эта песня о нём». Зал, конечно, взорвался аплодисментами. Мы впоследствии взяли такую мизансцену на вооружение. И каждый раз, в любом концерте, когда звучала песня «Сынок», Филипп, дождавшись своего часа, как настоящий артист выходил на сцену. А ведь ему тогда было всего пять лет.

          Когда мы праздновали моё 75-летие в Международном Доме Музыки, и я пел эту песню, на сцену тоже вышел с цветами семилетний мальчик из Болгарии. Тогда я спросил Филиппа: «Тебе это ничего не напоминает?» Он рассмеялся…

          Кстати, этот болгарский мальчик оказался очень талантливым. И сейчас его знают и в Болгарии, и в России. Это Ивайло Филиппов. Ты должен его помнить. Он выступал на твоём творческом вечере.

          С.М.: Да, конечно же помню.

          Б.К.: Знаешь, я хочу сказать, что мне повезло в жизни. Моя судьба сложилась так, что на моём пути встречались в основном люди, которые мне помогали. С первого класса. Потом в армии. Потом на эстраде. И так на протяжении всей жизни.

          Хотя мне всегда очень завидовали, как сейчас завидуют Филиппу. И всегда старались сделать какую-то пакость. Точно так же, как сейчас ему. Когда он стал популярным и востребованным, у него начались точно те же проблемы, что когда-то у меня. Неприятные вопросы журналистов, надуманные скандалы, откровенные «подставы» на концертах, клевета, грязь, издевательство… И слава Богу, что он достойно через всё это проходит. И понимает, что каждому даются испытания по мере внутренних сил и возможности их преодоления.

          В советское время меня очень любили приглашать в разные концерты. И не потому, что именно я так уж нравился. Хотя, конечно,  не без этого. В основном же дело было в том, что я работал, как иностранный артист, а гонорар получал, как советский. То есть в смету концерта закладывался расход на иностранца, а по факту я получал, как обычный отечественный исполнитель. И что еще было очень выгодно для организаторов, это то, что когда в концерте принимает участие иностранный исполнитель – стоимость билетов сразу становится на один рубль дороже. Так что я был очень выгодным приобретением для любого мероприятия. С одной стороны, это конечно же несправедливо. А с другой – я всё равно был доволен и таким положением вещей.

          Был один интересный момент. Когда я работал в одной программе с Леонидом Утёсовым, он тоже был вынужден поставить мне советскую концертную ставку – 10 рублей 50 копеек за концерт. Но я потом узнал, что Леониду Осиповичу было настолько неудобно за такие «советские реалии», что он подошёл к главному бухгалтеру и попросил со своего собственного гонорара, который ему полгался, отдавать мне определённую сумму денег. А известным всё это стало спустя много времени в случайном разговоре с главным бухгалтером, когда мы вспоминали молодые годы.

          Я вообще очень благодарен Леониду Утёсову. Ведь это его заслуга, что у меня появилась первая сольная программа в СССР. И что самое важное – первые студийные фонограммы, с которыми я мог выступать где угодно – от красного уголка в колхозе до большого концертного зала. Моими концертными площадками были и сибирские тюрьмы и колхозные фермы. Я не боялся никакой работы. Для меня был важен любой зритель. Даже если выступление длилось всего 20 минут, я всё равно ехал и выступал, не смотря ни на что.

          С.М.: И тем не менее звание ты получил достаточно поздно.

          Б.К.: Конечно, поздно. Ты понимаешь в чём дело, документы на звание заслуженного артиста подавались неоднократно. Но всегда «на верху» отвечали – он иностранец. И не важно, что давно живёт и работает в СССР. Не положено, и всё! Так что и гражданство России, и звание заслуженного артиста мне дал уже Борис Ельцин. А ведь я был первым исполнителем песни «Алёша». И до сих пор исполняю её во всех своих концертах.

          С.М.: Скажи, Бедрос, а есть в твоей жизни какое-то очень неприятное воспоминание, которое хотелось бы забыть, да нельзя?

          Б.К.: В 1984 году я прочитал в газете, что в связи с годовщиной Победы на Поклонной горе будет воздвигнут на добровольные пожертвования памятник героям войны. Мы посоветовались с женой и решили, что я сделаю 40 концертов с февраля до сентября и все средства перечислю на строительство памятника. А сороковой, заключительный, концерт обязательно проведу в ЦДРИ, где представители банка, в котором аккумулировались эти деньги, вручит мне грамоту, где будет указано, сколько мной перечислено средств, куда и на какие цели.

          Приближается сентябрь месяц, 39 концертов проведено, средства перечислены в сбербанк. А вот с сороковым концертом возникли проблемы. Московская областная филармония взяла половину билетов для распространения, а половина билетов пошла на реализацию через кассы ЦДРИ. И вот за несколько дней до концерта в ЦДРИ мне говорят: «Бедрос, у нас все билеты проданы. Узнай, может в филармонии остались ещё, тогда мы смогли бы их дополнительно реализовать». Я иду в филармонию и спрашиваю, остались ли билеты. А мне отвечают, что ни один билет не продан. То есть, был конкретный саботаж моего концерта. Наверное, потому что все средства с этих концертов поступали не на счёт филармонии, а на счёт для строительства памятника. Я был в ужасе от происходящего. Но как-то сумел взять себя в руки и начал обзванивать директоров подмосковных санаториев, где  очень часто выступал в то время. И они выкупили оставшиеся билеты для своих отдыхающих. Казалось, концерт был спасён.

          Но не тут то было…

          Умирает видный советский военачальник. В стране объявляется траур. Все концерты отменены. Я уже почти сдался. Но совершенно неожиданно, секретарь парторганизации ЦДРИ нашёл выход. Он сказал: «Бедрос, ты не будешь против, если этот концерт будет посвящён памяти легендарного военного?» Естественно, я был за что угодно, лишь бы концерт состоялся. Он пошёл с таким обращением в Генштаб, и нам разрешили выступать.

          Однако, когда в Москву приезжали автобусы из санаториев, сотрудники ГАИ на въезде спрашивали их, вы куда? Люди отвечали, что на концерт. Какой концерт? В стране траур! И автобусы разворачивали обратно, не разрешая въехать в город.

          Концерт, конечно, состоялся. При стопроцентной продаже билетов и половине зрительного зала на выступлении…

          Безусловно, я сделал то, что хотел. То, к чему лежало моё сердце. Но осадок от того, насколько тяжело давалась мне такая благотворительность, остался на всю жизнь…

          С.М.: Как ты думаешь, что такое счастье?

          Б.К.: Для меня счастье, это проснуться утром и почувствовать, что ты жив, здоров и можешь работать. А вообще, по-моему, счастье – это добиться своей цели.

          С.М.: А ты добился?

          Б.К.: Да. Я в жизни добился всего, чего хотел. Я счастливый человек. Я очень хочу, чтобы все, кто рядом – были живы и здоровы, чтобы у них всё получалось, чтобы они обязательно были счастливы. Ты, как никто, должен меня понимать. Ведь когда я прихожу на твои вечера, я вижу вокруг счастливые лица. И это прекрасно. И если кто-то в первый раз попадает к тебе, то он обязательно получает огромный заряд положительной энергии, и передаёт его другим. То, что ты делаешь, как проводишь свои вечера – это замечательно. И если бы их было больше – я думаю, что и количество счастливых людей увеличилось бы соответственно.

          И я был бы абсолютно счастлив, если бы мне удалось дожить до того момента, когда я поведу в школу своих внуков. Как когда-то провожал в первый класс Филиппа.

          Я очень надеюсь, что Бог подарит мне такую возможность. Хотя бы потому, что в своей жизни я старался делать только добро.

          С.М.: Бедрос, ты верующий человек?

          Б.К.: Да, конечно.

          С.М.: А что такое для тебя Бог? Именно для тебя лично?

          Б.К.: Для меня это вера во что-то очень хорошее. Когда ты молишься с добром в сердце, весь мир открывается тебе навстречу. И в ответ на твою молитву обязательно случится что-то доброе. Пусть даже ты не сразу это заметишь. Но оно случится обязательно. Меня мой дед еще маленьким мальчиком водил в церковь. И эта вера, это ощущение света и чистоты осталось со мной на всю жизнь. Ты мне рассказывал, что в Болгарии, в Пловдиве вы сумели поставить храм Святой Матроны Московской. Я обязательно, во время следующих гастролей в Болгарии, побываю там, приложусь к частичке мощей и помолюсь за всех хороших людей, с которыми меня свела судьба.

          С.М.: Твоему сыну сейчас 50 лет. Большой возраст, огромный артистический путь. Я помню его ещё совсем юношей, только-только вышедшим на сцену, с огромными, распахнутыми навстречу миру, глазами, удивительной непосредственностью и душевной чистотой. Скажи, что изменилось в нём за тридцать лет?

          Б.К.: И всё, и ничего. Изменилось качество артиста, вырос профессионализм, увеличились требования к себе и своему творчеству, в полной мере раскрылся голос, изменилось мировоззрение. И в то же время осталась та же честность, непосредственность и вера в людей.

          Я сам, порой, этому удивляюсь. Ведь его очень часто обманывали и, как это сейчас принято говорить, «подставляли»… Но его доброта и любовь к людям, как у ребёнка, оставалась и остаётся неизменной. Никто ведь не знает, скольким людям он помог и продолжает помогать. Филипп не любит распространяться о своей благотворительности. Он считает, что добрые дела не терпят суеты.

          С.М.: Трудно быть отцом звезды?

          Б.К.: До определённой степени да. Но трудно в каком плане? Очень много людей обращаются за помощью. И среди них масса таких, которым не знаешь, помогать или нет. И вся эта суета по встречам, разговорам, выяснениям ложится на мои плечи, поскольку я читаю письма, приходящие на имя Филиппа, и я более доступен для общения. За Филиппом же остаётся только окончательное решение. Это, конечно, очень утомляет. Но во всём остальном трудностей нет.

          С.М.: А что такое по-твоему «звёздная болезнь»?

          Б.К.: Я считаю, что «звёздной болезнью» страдает только неумный артист. Даже хорошие артисты иногда непозволительно глупеют и начинают считать себя звёздами. Это было бы не так страшно, но они перестают с уважением относиться к творчеству других, считая именно себя «небожителями» и в силу этого исключительно уникальными и талантливыми. Это и есть «звёздная болезнь». Болезнь зависти и злости. Настоящий артист будет оставаться человеком при любых обстоятельствах. Я никогда не видел, чтобы Леонид Утёсов или Эдди Рознер завидовали друг другу. А ведь я знал их обоих. Может быть, сегодняшнему поколению артистов следовало бы брать пример с тех, кого ещё при жизни называли легендами…

          С.М.: Ты родился в Болгарии. Какой для тебя самый значимый болгарский певец или певица?

          Б.К.: Лиля Иванова. Я считаю её одной из величайших певиц. Кроме того, именно она помогла мне в своё время встретиться с Вангой, когда болела моя жена и мне очень нужна была помощь. У нас с Лилей был даже совместный концерт в Москве, в Театре эстрады. Одно отделение работала она, одно я.

          С.М.: А что для тебя значит Болгария?

          Б.К.: Болгария? Это моя Родина, которую я помню и никогда не перестану любить. По крови я армянин,  по месту рождения – болгарин, а в душе – русский. Болгария дала мне жизнь. А Россия дала мне образование и становление. Именно в России я стал народным артистом и именно в России я прожил большую часть своей жизни. В Болгарии я был простым сапожником. И, наверное, так бы им и остался. Но это была бы совершенно другая жизнь и другая история. Хотя, справедливости ради, должен признать, что впервые на сцену я вышел в 19 лет в здании Варненской оперы.

          С.М.: Какой твой любимый город в Болгарии?

          Б.К.: Конечно, Варна. Я там родился и вырос.

          С.М.: А в России?

          Б.К.: Сочи. В этом городе я встретился со своей любовью.

          С.М.: Бедрос, а ты помнишь свой первый профессиональный выход на сцену?

          Б.К.: Конечно, помню. Это был Варненский оперный театр. Опера «Князь Игорь». Очень маленький зал. Свет прожекторов. И я от волнения ничего и никого перед собой не видел. Я и сейчас волнуюсь каждый раз, когда выхожу на сцену. Переживаю, как бы не забыть слова, грамотно взять ноту, правильно донести до зрителя те чувства, что наполняют меня в данный момент.

          С.М.: А какая твоя самая любимая сцена из тех, на которых пришлось выступать?

          Б.К.: Колонный зал Дома Союзов. А знаешь почему? Там был потрясающий контакт со зрителями. И самые честные аплодисменты.

          С.М.: Что такое дружба в понимании Бедроса Киркорова?

          Б.К.: Для меня дружба – это святое. Мне вообще очень трудно, если я ошибаюсь в человеке. Но тот, кто предаёт дружбу – для меня умирает навсегда. Потому что дружба – это в тяжёлый час верное плечо, на которое можно опереться, и сердце, стучащее в унисон с твоим. Это люди, которые никогда не отвернутся и всегда помогут. И такое чувство обязательно должно быть взаимным. Наверное, поэтому у меня очень мало друзей. Но каждым из них я бесконечно дорожу.

          С.М.: Ты очень часто отзываешься на приглашения и приходишь выступить на разных вечерах. Для тебя это своего рода благотворительность?

          Б.К.: Нет, ну что ты… Для меня это жизнь. Я вижу свет в глазах людей и это помогает мне идти дальше. Ты ведь точно такой же. Посмотри, на твоих вечерах, которые ты делаешь и куда я с удовольствием прихожу, людей наполняет какая-то особенная одухотворённость. И я это чувствую. Таких вечеров должно быть много. Очень много. Потому что благодаря им в человеческих душах продолжает жить доброта.

          С.М.: Ты умеешь прощать?

          Б.К.: Умею. Я стараюсь никогда не помнить зла.

          С.М.: А ненавидеть?

          Б.К.: Людей – нет. А вот что я по-настоящему ненавижу – так это обман, предательство и воровство. Просто потому, что это мерзко и подло. И очень глубоко поражает душу.

          С.М.: А есть люди, на которых ты обижен?

          Б.К.: Нет. Я постарался всё забыть. Даже если и были какие-либо обиды – всё осталось в прошлом. Помнить я предпочитаю только хорошее. И всем рекомендую поступать также.

          С.М.: Тебе легко идти по жизни?

          Б.К.: Ты знаешь, как ни странно – да. Несмотря на возраст и на то, что там болит, там скрипит, там сыпется… Не смотря ни на что – легко. Когда я просыпаюсь, я благодарю Бога за ещё один, подаренный мне день, за то, что смог открыть глаза, за то, что увижу сына, внуков, друзей… За то, что смогу ещё сказать много добрых слов и спеть песни, которые так нравятся людям…

          С.М.: Скажи, сбывались ли твои самые заветные желания?

          Б.К.: Да. Я хотел приехать в Россию – и приехал. Хотел стать артистом – стал. Хотел хотя бы одного внука – получил аж двух! И это иначе, как Божий промысел, не назовёшь.

          С.М.: Что бы ты хотел пожелать Филиппу?

          Б.К.: Здоровья. Выдержанности. И поменьше обращать внимания на сплетни.

          С.М.: А внукам?

          Б.К.: Стать настоящими людьми.

          С.М.: Бедрос, с высоты прожитых лет, какой самый главный совет ты дал бы людям?

          Б.К.: Стараться всегда делать добро. Любить близких. И никогда не отказывать в помощи, если есть возможность её оказать.

Октябрь, 2017 год